Иногда сбывается, казалось бы, невозможное. Живёшь-растёшь в СССР за «железным занавесом», учишься в рассказовской школе номер восемь, читаешь увлекательные книжки, смотришь красивые кинофильмы в кинотеатре «Ударник», мечтаешь. Представляешь себя на месте любимых героев: как крадёшься тёмными коридорами Лувра, фехтуешь на фоне Собора Парижской Богоматери, забираешься на Эйфелеву башню. Даже не мечтаешь, а грезишь 6езнадежно. И тут бац! Перестройка...

В 1997-ом году я впервые очутился в Западной Европе. Правда, десятью годами ранее случилось посещение Югославии, когда и там, и у нас заканчивалась эпоха социализма. Впечатлило, но не ошарашило — политические различия были понятны, славянский быт — близок, опять же, языки в родстве. То ли дело — самое сердце совершенно иной цивилизации. Париж, ёшкин кот!
Я прилетел в одиночестве, иностранно-говорящий напарник, прибывший другим рейсом, уже дожидался в гостинице. По плану мы собирались через день, отделавшись в столице, направиться на юг страны выполнять главную задачу командировки — налаживать контакты с мировыми информационными агентствами.
Моё умение изъясняться «по-ихнему» застыло на уровне «их бин больной», но волновался и переживал я не поэтому (найти отель, зная название и адрес — не проблема), будоражило предвкушение исторической встречи с настоящим галлом — родственником трёх мушкетёров и Брижит Бардо.
И этим первым избранным оказался таксист... негр! И грузить мой чемодан он выскочил не из предполагаемого рено-ситроена-пежо, а из немецкого мерседеса!
И в офисе организации, куда мы с коллегой прибыли назавтра, нас встречала и помогала разбираться с делами симпатичная жена начальника отдела... русская!
Работали до вечера, затем затянулся ужин с деловыми партнёрами — «настоящими галлами», и прогуляться по городу, к сожалению, толком не удалось (впоследствии я понял, что Парижем «насытиться» в принципе нельзя). На следующий день рано-рано утром перед отъездом я решил покружить в близлежащих переулках (жили мы в двух шагах от Триумфальной арки) и немного ещё подышать легендарным воздухом. Горожане потихоньку просыпались, открывались бистрО (знаем, откуда такое название!), вкусно пахли свежеиспечённые круассаны и кофе. На бегу завернул в случайную подворотню и изумлённо замер. Передо мной в небольшом дворике (в Европе почти всё небольшое) на дощатом прилавке лежали кучками грибы для продажи — абсолютно наши белые и подосиновики, будто я вдруг на минутку заглянул на рынок в Можайске или Рассказово!..
Ладно, поехали дальше. В городе Перпиньян у синего тёплого моря неподалеку от испанской границы (190 км до Барселоны) проходил традиционный журналистский фестиваль — международное «столпотворение», слегка упорядоченное, благодаря переводчикам и английскому, хотя французы этот язык откровенно не любят. А местные жители, к удивлению, и французский не слишком жаловали, потому что они — каталонцы и говорили «по-каталАнски».
В тех местах тоже нашлось, где погулять и на что посмотреть. Королевская средневековая крепость; цыганский табор в старом городе с сидящим в кресле посреди площади бароном; многочисленные винодельческие «шато» в округе с непременной дегустацией — это были картины на новенького диковинные, интересные, вкусные. И вдруг среди сплошной экзотики я увидел вполне обычного «колхозного» вида дедулю, предлагающего прохожим остроумно сделанную из двух хвойных шишек фигурку родной до слёз птички — совы! Помню двойственное чувство — вроде землячку встретил, и будто отняли у меня что-то. От неожиданности купил. (С тех пор, где бы я ни оказывался в России или за рубежом, везде искал и непременно находил очередную совушку для коллекции).

А тогда, вернувшись домой в Москву, на расспросы отвечал — мол, удивительного и чудного во Франции, конечно, много, есть чему поучиться, но и знакомые, а по сути, отечественные вещи встречаются часто. Потом нагло позаимствовал идею креативного деда и смастерил целую стаю приглянувшихся птичек из сосновых шишек, которых на берегу реки Вороны у Инжавинского санатория летом навалом.

На фото:
Сувенир с французского берега
Птички с берега Вороны