10.03.2018; 17.03.2018; 04.04.2018; 17.04.2018; 02.05.2018; 17.05.2018
«А ГОДЫ ЛЕТЯТ...»
В 1966 году, в общем, без проблем я осилил все четыре класса начальной школы, и был переведён в Среднюю школу №1, которая находилась на Пушкинской улице на расстоянии одной автобусной остановки, примерно, в километре от Дома. Там в пятом «Б» классе вместе с Геной Кочетовым, Галей Лазуткиной, Сашей Смирновым, Витей Свиридовым, Толей Паршиным и др. мы продолжили получать образование, и тогда же в нашу команду, наконец, влились Слава Козловцев и Вова Астафьев.
Занятия шли во вторую смену, и домой мы возвращались уже в темноте пешочком, а иногда запрыгивали у школы в проходящий автобус. Кондукторша, как правило, не успевала до следующей остановки протиснуться к нам — прижавшимся к дверям «зайцам» — думаю, что она и не особенно к этому стремилась. Иногда мы всё-таки попадались — автобус останавливался, двери открывались, и нарушители социалистической законности с позором изгонялись на свежий воздух. Оплачивать проезд мы отказывались. Билет в городском «арженском» стоил 4 копейки, в районном «совхозном» — 5 копеек, а это уже, извините, целый пирожок с повидлом на переменке.
Здание школы было двухэтажным и очень тесным внутри. Для того, чтобы провести какое-нибудь общее мероприятие, на первом этаже между классами раздвигали стену, и таким образом устраивали Актовый зал. Уроки труда проходили в мастерских, находившихся в отдельном деревянном бараке на школьном дворе. По-моему, садик-огородик тоже был. А, вообще-то, о Первой школе у меня остались очень смутные воспоминания — проходные. Там училась сестра Вера, она заканчивала десятый. Мы почти не пересекались в школьных коридорах — выпускные классы занимались с утра. Из учителей хорошо помню физкультурницу — милую Любовь Александровну — родную тётю Славки Козловцева. Вспоминается ещё учительница пения, которая играла на баяне и разучивала с нами героическую песню со словами «ЛЭП-500 — не простая линия...», а на уроках рисования чаще всего приходилось трудиться над изображениями всевозможных геометрических фигур. Преподаватель Сергей Вячеславович — добрейшей души человек с львиной гривой курчавых седых волос — заходил в класс, ставил на всеобщее обозрение очередной какой-нибудь усечённый конус, и спокойно подрёмывал весь урок. Я подозреваю, что иногда на работе он появлялся слегка «выпимши». У Вовки Астафьева по рисованию всегда были пятёрки. Он очень шустро набрасывал в альбоме нечто абсолютно не похожее на оригинал и скромно «подкатывал» к С.В. с просьбой указать на ошибки. Тот «просыпался», двумя-тремя быстрыми штрихами выправлял положение и намечал верный художественный путь. Потом Вова несколько раз повторял свой маневр. Наконец, учитель, так и не заподозрив подвоха, завершал картинку в полном соответствии со своей же концепцией. Надо было видеть, с каким достоинством Астафьев делал заключительный подход за, естественно, отличной оценкой «своего» труда. По выходным Сергей Вячеславович вёл радиотехнический кружок в Доме пионеров, и я какое-то время с удовольствием там занимался и даже кое-чему научился. По крайней мере, простой детекторный приёмник по схеме собирал. В памяти остались вкусные запахи клея, краски, расплавленной канифоли...
В школе все страшно боялись завуча и директора. Они были мужчинами. Одного из них, по-моему, звали Яков Исаевич. Помню прозвища — «Яшка» и «Сыч», а какое чьё — не помню. Теперь вот думаю: может быть, и то и другое относилось к одному только «Якисаичу»?! В пятом классе я попробовал плохо учиться и вести себя не примерно. Даже «колы» получал, но образумился. А в следующем учебном году наш класс в почти полном составе перебрался в только что открывшееся учебное заведение, в старинное трёхэтажное угловое здание на центральной площади. До нас там располагался Интернат. Больше по пенатам я не «кружил», и всю оставшуюся уже вполне сознательную среднеобразовательную жизнь провёл в славной СШ №8.
Тогда же в 1967 году из Безбожного переулка, который к тому времени и, очевидно, опять по идейным соображениям, стал именоваться Куйбышевским проездом, наша семья переехала в новую двухкомнатную квартиру четырёхэтажного дома №5 в 1-ом Советском переулке. Эти хоромы казались верхом комфорта: сухие комнаты, центральное отопление, титан для подогрева воды, ванна, балкон, роскошный вид на Амур. И, хотя комнаты были проходными и маленькими, кухонька — крохотной, прихожая — мизерной, а ветерок с речки периодически напоминал, что Амур наш — Вонючий, все домашние радовались переменам. И я не грустил, ведь старый Двор и закадычные друзья оставались на месте всего в десяти минутах ходьбы, а так как я тогда в основном бегал, то нас разделяли минут пять. Но всё-таки жизнь развернулась, потекла по-новому, и началась уже другая история...
Подписи к фото:
— Средняя школа №1 в 1966 году;
— Учительницы из СШ №1. В первом ряду в самом центре стоит Зинаида Григорьевна. Она преподавала Русский и Литературу, перешла вместе с нами в СШ №8 и до восьмого класса была нашей классной руководительницей;
— Строительство многоэтажек на Ленинградской улице. На заднем плане справа заметен кусочек дома №5 в 1-ом Советском переулке. Слева — двор СШ №8. Вид с крыши Гастронома.
...НЕТ ТОЙ ПЕКАРНИ, НЕТ ТЕХ БУЛОК,
И ЛИШЬ ДОРОГА В ХРАМ ОТЧАСТИ
НАПОМИНАЕТ ПЕРЕУЛОК,
ГДЕ ПАХНЕТ ДЕТСТВОМ, ПАХНЕТ СЧАСТЬЕМ
Эпилог
Восьмиквартирный горкомовский так и не смог прижиться на Куйбышевском проезде. Лет через десять его окончательно расселили, к счастью, не снесли, долго ремонтировали-реконструировали вместе с окрестностями. Дворовая ребячья стая постепенно распалась. Птенцы подросли и разлетелись в разные стороны необъятной нашей Родины. Гнездо разорилось — возвращаться стало некуда. И вот уже много лет в здании, внешне напоминающем Дом, но 6ез балкончиков, без палисадника и без Двора, в окружении молодых панельно-кирпичных многоэтажных соседей функционирует городская детская Музыкальная школа. Её стены и ещё три безмолвных свидетеля несовершенства моей памяти — подновлённый Гастроном, Пожарка с неслыханно возросшим количеством лошадиных сил и освобождённая от глухих заборов Церковь — стоят на прежних своих местах и, прислушиваясь, как нынешние детки музицируют, с умилением (так хочется в это верить!) вспоминают меня в компании симпатичных ребятишек, радостно орущих, куда-то и зачем-то бегущих по родному Безбожному переулку...
P.S. Одному «птенцу» всё-таки удалось вернуться в «гнездо»: Светлана Лазарева долгое время работала преподавателем в Музыкальной школе, может быть, даже вела уроки в бывшей своей квартире.
Рассказы о «горкомовском» Доме я намеревался завершить стихотворением «Ароманостальгия», но, так как оно уже опубликовано на самой первой страничке блога, не стану повторяться, а лучше процитирую замечательного поэта, музыканта и исполнителя авторской песни Льва Болдова (1969—2015).
Эти поэтические строчки недавно попались мне на глаза и, кажется, очень кстати. Жалко, что я сам так выражаться не умею:
Ключи от Рая — у меня в кармане.
А двери нет — весь дом пошёл на слом.
Там наши тени в утреннем тумане
Пьют кофе за невидимым столом,
От общего ломая каравая.
Пузатый чайник фыркает, как конь,
И бабушка, по-прежнему живая,
Сметает крошки хлебные в ладонь.
Присохла к сердцу времени короста.
Но проскользну, минуя все посты, —
Туда, где всё незыблемо и просто,
Где нету страхов, кроме темноты.
Где пахнет в кухне мамиными щами,
Где все печали — мимолётный вздор,
Где населён нелепыми вещами
Таинственный, как джунгли, коридор.
Там детские прощаются огрехи,
А радость не приходит на бровях.
Там сахарные звонкие орехи
На ёлочных качаются ветвях.
Там сказки, словно птицы, к изголовью
Слетаются — любую выбирай!
Там дышит всё покоем и любовью —
Он так уютен, мой карманный рай!
И далеки жестокие годины,
Где будет он, как яблоко, разъят…
Земную жизнь пройдя до середины,
Я постоял — и повернул назад.
Ваши комментарии
Добавить комментарий