Блоги
ПОПОВНЫ ПОПОВЫ И КРАСНОЕ КОЛЕСО. ПРОДОЛЖЕНИЕ
К 94-ЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ ТЁТИ ЗИНЫ И К 101-Й ГОДОВЩИНЕ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. Начало в публикации от 22.10.2018

24-го числа Зинаиду Борисовну — старшую поповну Попову — поздравляли с Днём рождения и рассказали ей о том, как люди читают её воспоминания и плачут. Она растрогалась, конечно, но удивилась, что плачут...

В этой главе — самые яркие тётушкины впечатления от детства в 20-х и 30-х гг. прошлого века, когда ещё живы и папа Борис Иванович, и мама Лидия Митрофановна и братик Юра, и рядом любимые сестрёнки, и жива ещё надежда, что красное революционное колесо, катящееся по пятам, объедет их каким-нибудь чудом...
На мой взгляд, получилась настоящая поэма в прозе, правда, очень горестная.

ДЕТСКИЕ КАРТИНКИ. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ З.Б.ШИРОКОВОЙ (ПОПОВОЙ)
Мы в каком-то селе Воронежской области. Низенькая, маленькая хибарка. Единственное очень пыльное оконце чуть ли не у пола. Запрет на общение с людьми. Грубый, хриплый, очень громкий окрик за окном: «Прекратите разговор, потушите лампу!». (По рассказам мамы, несмотря на изоляцию, соседские женщины ухитрялись под покровом ночи положить под окно что-то съестное и оставить дрова на крыльце)...

В комнате стоит светловолосый мальчик лет десяти. Мама быстро-быстро обвивает его туловище куском холста (чтобы сберечь у людей), он надевает рубашку, подпоясывается и уходит. Мальчик, принёс большую глиняную чашку, наполненную душистым подсолнечным маслом, в котором плавают пышки. Мамины восторги...

Зима. В оконце с трудом пробивается солнечный свет. Вдруг с грохотом открывается дверь, и заходят несколько товарищей. Не говоря ни слова, стаскивают с постели покрывало, расстилают на полу и скидывают в него всё, что есть в хибарке (этого всего было так мало, что хватило одного узла). После их ухода в сторонке обнаруживается сумочка с мукой, оставленная кем-то из команды. (Мне 4 года)...

Слепящее весеннее солнце. Грязь. Небольшая тележка с лошадкой, мама с папой складывают пожитки. За тележкой стоят женщины и плачут. Папа их утешает. Лошадка трогается, идём по грязи за нею, я несу лампу. Переезжаем...

Лютая зима. Мы, дети, на санях накрыты рядном. Все едем к бабушке (маминой маме) в Павловск, т.к. гонят отовсюду. Вот-вот должна родиться Зоя. Бабушка принимает только меня и Нину (от священника шарахались, как от зачумлённого). Родители уезжают на той же подводе. (Зоя родилась в избе у добрых людей, в какой-то деревне, не помню её названия, и Зоя не знает)...

Я, папа и тётя Маруся (любимая мамина сестра, учительница) едем в поезде. Тётя находится в другом купе (не решилась сесть вместе со священником). Я хочу туда сходить, но папа строго запрещает. Купе — это отсек в тёмном, грязноватом, холодном, неуютном общем вагоне. Разговоры справа-слева. А мы с папой одни...

Мы на Кубани. Живём в сторожке, рядом с красивейшим, недавно построенным, высочайшим храмом Казанской Божьей Матери. Мебель у нас из Павловска (приданое мамы) — комод, большой письменный стол, никелированная кровать, два хороших стула...

Папа служит в церкви. Народу мало. У папы красивый голос, проповеди его чудесны и трогают душу. Мама говорит: «Больше всего люблю мужа, когда он служит». Мне очень нравится наша церковь (взорвали при Хрущёве), тысячу раз обхожу её, взбираюсь по бесконечной железной винтовой лестнице на колокольню, откуда люди видятся очень маленькими. Папа разрешает мне позвонить...

Лето. Стук в дверь. Входят незнакомые, но вежливые люди. Обращаются к папе уважительно по отчеству. Предъявляют бумажку, проводят конфискацию. Мы остаёмся в голых стенах. Нет ни комода, ни письменного стола, ни никелированной кровати, ни стульев. А папа с мамой даже вроде бы и не огорчены, они улыбаются, обсуждая, как Юра протягивал дяде свои штанишки, а добрый дядя не взял их...

Ростов-на-Дону. Мы с Ниной в комнате матери и ребёнка на вокзале. (Мне 7 лет, Нине 5). Высокая, полная дама очень громко объясняет своим детям: «Это дочки попа, играть с ними нельзя!». И повторяет фразу снова. Кто-то, вроде, ей возражает.
Гладят бельё. Я впервые вижу электрический утюг, мне даже разрешают немного погладить...

Осенний, прохладный, солнечный день. Вернее, утро. На колокольне что-то делают люди. Я стою около нашей сторожки среди женщин, которые плачут. Сверху кричат, чтобы расходились (еле слышно, так высоко), никто не уходит. Какая-то женщина произносит фразу: «Какие он реи вставлял!». Какие такие реи, я не знаю. Слышу грохот упавшего колокола, кусочек от него откалывается. Маленькие колокола падают целыми...

Мы с Ниной в школе. Одноклассники лопают принесённые завтраки. Мы глотаем слюнки...

Голод почти всегда с нами. Особенно после того, как закрыли церковь. Папа уехал — ищет новое место. Мы побираемся. Идём втроём — я, Нина и Юра. Вперёд посылаем брата, сами стесняемся. Подают мало. Голод, голод. 1933 год...

Тамбовская область. Мы переехали из Берёзовки (церковь закрыли и там), в Абакумовку, что в пяти километрах. Папа венчает наших соседей — это его последняя служба.
(Мне 13, Нине 11, Юре 9, Зое 7. Маме 39 лет)...

Глухая, тёмная, ветреная, холодная ноябрьская ночь. Часа четыре. Стук в дверь. Входят суровые молодые вооруженные люди. Объявляют об аресте папы, начинают обыск, хотя обыскивать нечего. У нас две железные кровати, матрасы соломенные на досках. Сундучок с бельём-старьём, стол грубо обструганный, лавки такие же. Ещё угол перед иконами. На нём лежит большой серебряный крест на длинной, крупной цепи. (Крест, разумеется, забрали, как и мамины гимназические альбомы с фотографиями и стихами, выведенными очень красивым почерком, помню одно название «Мост вздохов». Забрали и Нинину фотографию: сестра сидит на пне дерева в белом платье, роскошные кудрявые волосы — просто глаз не отвести!).
Люди ищут оружие. Переворачивают кровати, трясут тряпьё, шарят по углам в сенцах, светят фонарями.
Последние папины слова маме: «Береги детей». Папу уводят. Зловещий рассвет. Восток ярко красный, разодранный черными, линейными тучами. Ветер. (В ту ночь в нашем маленьком селе обезвредили навсегда 17 «врагов народа»)...

Как и сестра Зоя, я не знаю точного места своего рождения, это тяжело. Очень близко мне стихотворение Цветаевой:

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.

Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.

Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
***

Поповны Поповы Нина и Зоя с первенцами Верой и Вовой, а Зина уже со вторым своим ребёнком — Юрой. 1952 г.

Читаю-перечитываю эти записки и диву даюсь, не укладывается в голове, как бабушка с дедушкой, сами всё то время безуспешно пытавшиеся уцелеть под тяжестью непреодолимых обстоятельств, как смогли и когда успели они подарить своим дочкам столько жизненных сил, вложить в их души столько правильного и настоящего, что хватило сестрёнкам пережить-перетерпеть страшно «счастливое» сиротское их детство и при этом не ожесточиться, не потерять веры в человечность и справедливость, не разучиться прощать и помнить доброе, не утратить способности дружить и любить. Ещё и своих детей (меня в их числе) вырастить жизнелюбами и оптимистами. Чудеса! Никогда не слышал от своей мамы Нины Борисовны плохих слов о людях. Никогда.

P.S. Бабушкины родители, жившие в городе Павловске Воронежской области, были категорически против брака дочери со священнослужителем. Они уже тогда в начале 1920-х, похоже, догадывались, какая судьба уготована молодым влюблённым.
Дедушку расстреляли сразу после ареста. Бабушка умерла от туберкулёза через десять лет после гибели мужа, эта же коварная болезнь спустя ещё три месяца убила младшего из семьи — Юру.
А брат моего дедушки Александр (впрочем, как и их отец Иоанн) тоже был приходским священником, он отрёкся от сана, не выдержав притеснений...
Теги:

Ваши комментарии

Добавить комментарий
ЗАПИСКИ НЕОХОТНИКА
2 Марта 2024, 14:40 СЛОВО ИЗ ПЯТИ БУКВ
13 Февраля 2024, 16:25 А ДАВОС И НЫНЕ ТАМ
5 Февраля 2024, 17:26 УФ, ВЫНЫРНУЛ!
2 Января 2024, 13:52 НОВЫЙ ГОД НА ДАЧЕ
8 Декабря 2023, 12:08 ПОРА ПРО ЛЕТО
7 Декабря 2023, 18:25 МЫ ПОЕДЕМ, МЫ ПОМЧИМСЯ...
5 Ноября 2023, 18:57 ОСЕНЬ БЕЛАЯ 2023