Сегодня, 18 января, Рассказово провожает группу добровольцев в зону СВО. Всего их идет 19 человек, от Рассказова – 11. Их объединяет дружба, город, в котором они родились и одно на всех желание – помочь нашим Вооруженным Силам в борьбе с врагом. «Если не мы, то кто» – повторяют все, как один. За несколько дней до отправки трое из группы добровольцев встретились с журналистом портала ТВОЛК.

Кто эти парни в обычной жизни, почему они приняли решение идти на спецоперацию, о вере, о страхах, о предателях, о том, как один из них с 2014 года воевал за Донбасс – далее в интервью. В разговоре будем называть их не по именам, а по позывным: Атаман, Тамбов и Антибиотик.

Журналист: Чья была инициатива идти на СВО? Кто всех собрал?

Атаман: Инициатива была моя. Я хотел идти сам с 2014 года. Созванивался со знакомым военным. Он выслушал меня и сказал: «Братан, извини, но это не твоя война. Не сейчас». Я тогда послушал его. А вот сейчас начинается моя война. Позвонил ребятам знакомым, предложил идти вместе. Они, практически, не раздумывая сказали: «Мы с тобой». Потом уже они позвонили своим знакомым, переговорили, предложили, и те тоже согласились. Так и собрались.

Позывной «Атаман» ему дали неслучайно. Он потомственный казак, и сейчас является атаманом казачьего общества.

Атаман: Все наши предки пришли сюда, когда еще Тамбов основывался, получили здесь землю за военную службу. Все казаки. Они царю служили и все воевали.

Атаману 44 года, с ним идет его младший брат – позывной Антибиотик. Ему 36 лет. Атаман в обычной жизни водитель такси. Его брат – охранник.

Антибиотик: Куда же я без старшего брата? Как это – старший брат пошел, а я здесь останусь? Вместе надо всегда быть. Кто же наших детей будет защищать? У меня их трое.

Трое детей у Антибиотика, четверо – у Атамана. Жены их поддержали, дети переживают, но гордятся решением отцов.

Атаман: Еще ко мне обращался капитан, две чеченских прошел. Говорит, готов рядовым идти. Ему 50 с лишним лет. Военкомат ему отказал, Росгвардия ему отказала, и он устроился на завод в Тамбове. Там добровольцев набирали именно с этого завода. Он успел устроиться, отработал два дня и ушел воевать. Еще есть позывной Апостол, ему 49 лет. Он уже был на Донбассе. Он идет с нами и со своим сыном. Ему 22 года. Сын услышал, говорит: «Пап, а ты куда?» Отец ему сказал. А тот: «Я с тобой пойду». Еще с нами один молодой парень 23 года, только с армии пришел.

Мужчины идут в конкретное подразделение, по понятным причинам, мы не разглашаем эту информацию. Идут группой, слаживание будут проходить вместе и дальше в зоне боевых действий тоже будут все вместе.

С ними в команде опытный боец с позывным Тамбов. Он воевал за свободу Донбасса с 2014 года. Сам уроженец города Рассказово, учился в 9 школе, а в 2000 году уехал жить в Донецк. Там начинал самостоятельную взрослую жизнь.

Тамбов: Была хорошая работа, было все. Потом началась война, сидел смотрел, наблюдал. Жена была против, чтобы я шел, свои были причины. Потом в один прекрасный момент понял, что сидеть нет смысла. Все идут. Я смотрел на людей, на стариков, они идут, а я нет. Стало стыдно мне, если честно, что молодежь сидит, а старики воюют. И пошел в народное ополчение. На блокпост. Сначала не было формы, кто в чем, были палки, дубинки, биты. Шлемы непонятные, каски. И ходили патрулировали город, кто в чем и как. На блокпостах стояли. Потом появилось первое оружие, первая техника и начали биться с врагом. А потом Донецк стал ДНР, все вступили в армию. Сначала я служил в Дебальцево, освобождали город. Потом перешел в другое подразделение, был в разведывательно-штурмовой роте. Там получил звание, награды. Потом 8 марта 2015 года мы были в Авдеевке, попали в окружение. Потеряли там несколько человек. Но отбились. За это тоже был награжден и получил новое звание. Потом я служил еще в одном подразделении – полк специального назначения. С него я и уволился.

Приехал в Рассказово в августе 2021 года. Жил тут. Наблюдал за всей этой обстановкой, хотел морально разгрузиться. Устроился в Москву в охрану, работал там. Потом началась спецоперация. Начал нервничать. Мать не пускала, а я рвался. Но там мои пацаны. Там много друзей, знакомых. Ребята звонят, говорят: «Тамбов, давай к нам». Я не был уверен. А когда мне позвонил Атаман, я все взвесил, и сказал: «Я с тобой». Говорит: «Есть еще люди?» Я позвонил своим, с которыми был. Они говорят: «Мы готовы». Вот так мы собрались, сдали документы. У нас есть люди, которые чеченскую войну прошли. Все взрослые. Все идут целенаправленно, осознанно. 
  
Атаман: И никто из нас не спросил о зарплате. Деньги – это важный фактор по сегодняшней жизни, это не секрет. Но когда собирались и решали, что идем, никто не спросил: «А сколько платят?». Уже комиссию когда прошли, нам только тогда по факту пояснили про деньги. Потому что мы идем не за деньги.

Журналист: Почему вы идете?

Тамбов: Чтобы наши дети, наши родители, наши жены, дети наших детей, здесь, в нашем городе, в России, жили спокойно. А не то, как некоторые – говорю откровенно – сидят на диване и говорят: «Вы идите, а я посмотрю». А что смотреть? Мы вернемся, а он уже потом то ли пойдет, то ли не пойдет.

Атаман: Да, многие говорят: «Они где-то там, они еще сюда не пришли. Вот если бы они сюда пришли, были бы здесь у Заводской, мы бы им тут дали». Если бы они были тут у Заводской речки, тебя бы уже здесь не было.

Антибиотик: Я работал в охране. Был старшим смены. Уволился специально, чтобы приехать сюда, пройти комиссию, вместе с братом уехать воевать. При увольнении начальник говорит мне: «А что ты увольняешься, зачем ты уходишь? На тебя кто-то напал? К тебе домой пришла война?». А я сказал: «А что, я должен ждать, когда придут?»

Тамбов: Мне очень жалко простых людей, которые на той территории. Они не виноваты. Просто выбрали территорию, на которой идет война. Там очень тяжело, там горе. А то, что моя война или не моя – я не знаю, почему они так говорят. Пусть отсиживаются, война закончится, потом он будет думать, что он детям своим скажет.

Атаман: Со мной идет мой друг. Мы с ним с первого класса дружим, с 1985 года. Ни разу никто друг друга не подводил. У него крестника мобилизовали. Он ко мне сам пришел и говорит: «Олег, вы идете, я с вами пойду». Я спросил: «А почему ты так решил?» Он: «Ванька придет, мне просто стыдно будет ему в глаза смотреть, что крестник ушел, а дядька его дома». Говорит, я так не смогу.

Журналисит: То, что вы идете с земляками – это имеет какое-то значение?

Тамбов: Конечно. Это сплоченность, прежде всего. Мы быстро освоились, сдружились. А когда идешь своим коллективом, я даже скажу, что это не коллектив, не группа – это семья. Это наша военная семья. Поэтому, тот, кто в этой семье – многое для нас значит. Атаман выбрал этих людей, он в них уверен, он им доверяет. Лишних в этой семье не может быть и не будет. Каждый это осознал, понял. Как на руке пять пальцев: если одного пальца не будет, то рука неполноценная. Так же и у нас. Мы друг за друга горой. Мы идем в подразделение этой семьей, и нас расформировывать и раскидывать по разным подразделениям не будут. Для войны, для боевых действий – это очень важно. Когда сплоченность командная, когда ты будешь обучаться со своими ребятами, ты будешь их чувствовать, видеть, понимать по одним движениям, просто посмотрел на него, а он на меня – и все: поняли друг друга. Это уже родное.

Журналист: Когда объявили частичную мобилизацию, кто-то побежал за границу. Как вы считаете, почему они так сделали?

Тамбов: Потому что трусы. Наполовину предатели и наполовину трусы. Вы замечаете, сколько молодежи с улицы пропало? Молодые мужики, которые постоянно тусовались здесь, где они? Сразу уехали работать, кто куда. А сколько в больнице? Приходят к врачу взрослые мужчины по 45 лет и плачут, поставите мне диагноз, чтобы не идти. В смысле? Ты же отец семейства. А вот посмотрите другой пример. С Тамбовской области мужчина, позывной Дед – 63 года. Он не плачет, он пошел.

Атаман: Мой отец просился, спрашивал: «Можно мне тоже?» У него спросили: «Сколько лет?» Он сказал: «67». Ему сказали: «Нет. Было хотя бы 61-62 года – то можно было бы». Сейчас поколение другое, воспитание другое. В конце 90-х было круто, если ты отмазался от армии. И это все вбивали в головы.

Тамбов: Наше поколение – играли во дворах в футбол, дрались кучка на кучку, домой приходили с разбитыми носами, в клубах за девок бились. У нас раньше было так, каждый защищал свою территорию. Идешь девушку на другой район провожать, туда прошел, потому что с девушкой – тебя никто не тронет. Такие законы и понятия были, если с девушкой – то не трогали. Идешь обратно один, и если тебя поймают, то будут избивать. Потому что ты попал на чужой район. А сейчас такого нет. Сейчас проснулся – и сразу в интернет. Пацаны такие пошли, что за некоторых девчонки заступаются.

Журналист: Вас на воинскую службу благословлял священник. Как вы считаете, вера на войне важна?

Атаман: На войне нет атеистов.

Тамбов: К нам батюшка приезжал постоянно, даже на передовую. Благословлял. У меня икона есть и крест, который батюшка мне дал, я до сих пор их храню и с собой беру. Вера в голове и в сердце у каждого. У меня был такой знакомый, у него была большая икона, он ее с собой носил в рюкзаке. Говорил: «Она мне помогает».

Журналист: У вас есть страх? Страшно идти воевать?

Тамбов: Боятся все. То, что говорят: «Мне не страшно» – это все бред. Конечно, страшно – в тебя стреляют, ракеты летают, ты лежишь и думаешь «вот, вот она», конечно, страшно. Война – это когда не страшно умереть, а страшно видеть, как это все происходит, когда убивают твоих товарищей, друзей, детей, стариков. Вот, что страшно. То, что прилетит пуля, это все быстро происходит – это не страшно. Наблюдать за этим – страшно. Больным людям только не страшно. Страшно, когда ты с ним пришел, спал в одной казарме, ел одной ложкой и с одной чашки. Утром ты с ним разговариваешь, а через час его нет. Вот это страшно. Я хочу с каждым, с кем я сейчас иду вернуться, продолжать дружбу, гулять, дружить семьями и отдыхать вместе.

Атаман: Мы еще не знаем, как мы себя там поведем. Знаете, чего я боюсь? Я боюсь подвести ребят, которые на меня понадеялись. Я боюсь, что при обстреле как-то не так себя поведу. Потому что я никогда в таких ситуациях еще не был. Бесстрашные умирают первыми и тянут за собой своих товарищей.

Антибиотик: У меня страх – больше не увидеть своих ребятишек. У меня их трое. Пока такие страхи.

В конце беседы поделились друг с другом, кто какие военные фильмы любит. Среди них и советские, и современные о войне, о десантниках, о подвигах.

Сегодня их провожали родные, близкие, друзья, администрация Рассказовского района. Сейчас они направляются в учебный центр в Московскую область на боевое слаживание. Ребята идут с легким духом, в бодром настроении, с желанием выполнить свой воинский долг, поставленные задачи и вернуться домой с победой.